Метафизическая фотография. Набросок два
Apr. 27th, 2012 07:05 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
q_w_zМФ как духовная практика
Набросок раз
Живописец Владимир Вейсберг стремился изображая вполне реальные предметы, в реальном масштабе, светотени, перспективе получить картину, воздействующую на зрителя как беспредметная.
Вот этот асимптотический поиск беспредметности в предметах был присущ и фотографии Александра Слюсарева.
В модернисткой традиции, переместившейся к концу 1930-х из Германии в США, навязанная самой технологией предметность, узнаваемость, навязанность реальных конкретных предметов привела к поискам в области формальных приемов - печати, фотограммы, съемки изолированных фрагментов и т.п. Это работы Мохой-Надя, Зисскинда, Каллахана и других.
Озвученный Ренгер-Патчем интерес к повседневности, обыденности, типичности стал также идеологическим обоснованием беспредметных поисков.
В уличной и ландшафтной фотографии США и Европы две этих линии были ознаменованы выставкой 1975 года New Topographics в музее Дж. Истмена, а также признанием цветной фотографии Эгглстона, цветной как более документальной. При этом без-событийность, обыденность предмета интереса фотографов стало общим приемом для целого этапа в фотоискусстве.
Если рассматривать внутренние интенции фотографа (это сознательная тавтология, ведь есть ещё и очевидно обусловленные внешними факторами), то может показаться, что формальные поиски после работ модернистов 40-х - это бег на месте.
Ещё раз вспомню Вейсберга, который считал свои поиски научной работой, работой призванной раз и навсегда прояснить психовизуальные аспекты живописи. Его интерес к статичным (часто монохромным) натюрмортам выглядит как сознательный выбор простой, подконтрольной модели для эксперимента. К 1960-м годам о психологии зрительного восприятия было достаточно много известно, но большинство построений ученых, конечно, воспринимались и интерпретировались через призму сильных философских концепций, потому (и к счастью) эксперименты художников пролегли вне русла академической науки.
Работы Александра Слюсарева 1960-1980-х годов можно рассматривать именно с этой точки зрения. С презумпции научной интенции фотографа. Независимо от предмета, от темы, от жанра фотографии Слюсарева демонстрируют поиски эффективных, но не далеко не всегда эффектных приемов управления вниманием зрителя.
Отказ от ясного, легко воспринимаемого сюжета в фотографии здесь как раз то самое модернисткое самоограничение, ограничения не только для поиска глубины и сложности в малом, но, и это видится главным, для "чистоты" эксперимента.
Здесь можно перечислять очевидные формальные приемы как то принцип "плоского пейзажа", часто отсутствующая линия горизонта и т.п., но важнее обратить внимание на сами предметы "беспредметных" композиций т.е. в фотографии - сюжеты "бессюжетных" снимков.
Александр Слюсарев (и многие его последователи в т.ч. из группы "Метафизическая фотография") избрал главной своей темой повседневность. Но, в отличие от американских "топографов", знакомый (иногда слишком знакомый) городской ландшафт становится не столько областью , где он черпает неожиданные визуальные ходы, но местом которое именно в силу своей знакомости помогает выявить закономерности или, наоборот, отклонения от них.
Наивно было бы искать искажения геометрии пространства в барочном декоре церкви Покрова в Филях, она и есть искажение пространства, гораздо продуктивней их искать на проспекте Калинина.
В силу консервативности восприятия, каждому человеку требуется сознательное усилие для концентрации внимания на обыденном - именно это и есть важнейшая духовная практика метафизической фотографии.
Редкие перлы визуального богатства - это пряность, что бы мы не утратили вкус к поиску, но результат (пусть и никогда недостижимый полностью) - в другом. В ответе на вопрос: Будет ли на что смотреть, если убрать все лишнее, начав с самого узнаваемого?
Небольшой список часто задаваемых и воображаемых вопросов
Хочет ли фотограф что-то сказать? — Нет не хочет. Хочет показать то, что вербально формулируется и излагается недостаточно точно или ведет сразу к неправильному пониманию.
Что хочет показать фотограф? — Фотограф хочет выявить определенные (им самим!) свойства реальности, обычно самой что ни наесть повседневной среды.
Что хочет фотограф вообще? — Разобраться с реальностью вокруг, насколько его внутренние представления о ней точны и адекватны, как именно настраиваются и работают его органы восприятия, классификации, оценки различных явлений вокруг и как это все применимо к любому другому человеку.
to be continued
Набросок раз
Живописец Владимир Вейсберг стремился изображая вполне реальные предметы, в реальном масштабе, светотени, перспективе получить картину, воздействующую на зрителя как беспредметная.
Вот этот асимптотический поиск беспредметности в предметах был присущ и фотографии Александра Слюсарева.
В модернисткой традиции, переместившейся к концу 1930-х из Германии в США, навязанная самой технологией предметность, узнаваемость, навязанность реальных конкретных предметов привела к поискам в области формальных приемов - печати, фотограммы, съемки изолированных фрагментов и т.п. Это работы Мохой-Надя, Зисскинда, Каллахана и других.
Озвученный Ренгер-Патчем интерес к повседневности, обыденности, типичности стал также идеологическим обоснованием беспредметных поисков.
В уличной и ландшафтной фотографии США и Европы две этих линии были ознаменованы выставкой 1975 года New Topographics в музее Дж. Истмена, а также признанием цветной фотографии Эгглстона, цветной как более документальной. При этом без-событийность, обыденность предмета интереса фотографов стало общим приемом для целого этапа в фотоискусстве.
Если рассматривать внутренние интенции фотографа (это сознательная тавтология, ведь есть ещё и очевидно обусловленные внешними факторами), то может показаться, что формальные поиски после работ модернистов 40-х - это бег на месте.
Ещё раз вспомню Вейсберга, который считал свои поиски научной работой, работой призванной раз и навсегда прояснить психовизуальные аспекты живописи. Его интерес к статичным (часто монохромным) натюрмортам выглядит как сознательный выбор простой, подконтрольной модели для эксперимента. К 1960-м годам о психологии зрительного восприятия было достаточно много известно, но большинство построений ученых, конечно, воспринимались и интерпретировались через призму сильных философских концепций, потому (и к счастью) эксперименты художников пролегли вне русла академической науки.
Работы Александра Слюсарева 1960-1980-х годов можно рассматривать именно с этой точки зрения. С презумпции научной интенции фотографа. Независимо от предмета, от темы, от жанра фотографии Слюсарева демонстрируют поиски эффективных, но не далеко не всегда эффектных приемов управления вниманием зрителя.
Отказ от ясного, легко воспринимаемого сюжета в фотографии здесь как раз то самое модернисткое самоограничение, ограничения не только для поиска глубины и сложности в малом, но, и это видится главным, для "чистоты" эксперимента.
Здесь можно перечислять очевидные формальные приемы как то принцип "плоского пейзажа", часто отсутствующая линия горизонта и т.п., но важнее обратить внимание на сами предметы "беспредметных" композиций т.е. в фотографии - сюжеты "бессюжетных" снимков.
Александр Слюсарев (и многие его последователи в т.ч. из группы "Метафизическая фотография") избрал главной своей темой повседневность. Но, в отличие от американских "топографов", знакомый (иногда слишком знакомый) городской ландшафт становится не столько областью , где он черпает неожиданные визуальные ходы, но местом которое именно в силу своей знакомости помогает выявить закономерности или, наоборот, отклонения от них.
Наивно было бы искать искажения геометрии пространства в барочном декоре церкви Покрова в Филях, она и есть искажение пространства, гораздо продуктивней их искать на проспекте Калинина.
В силу консервативности восприятия, каждому человеку требуется сознательное усилие для концентрации внимания на обыденном - именно это и есть важнейшая духовная практика метафизической фотографии.
Редкие перлы визуального богатства - это пряность, что бы мы не утратили вкус к поиску, но результат (пусть и никогда недостижимый полностью) - в другом. В ответе на вопрос: Будет ли на что смотреть, если убрать все лишнее, начав с самого узнаваемого?
Небольшой список часто задаваемых и воображаемых вопросов
Хочет ли фотограф что-то сказать? — Нет не хочет. Хочет показать то, что вербально формулируется и излагается недостаточно точно или ведет сразу к неправильному пониманию.
Что хочет показать фотограф? — Фотограф хочет выявить определенные (им самим!) свойства реальности, обычно самой что ни наесть повседневной среды.
Что хочет фотограф вообще? — Разобраться с реальностью вокруг, насколько его внутренние представления о ней точны и адекватны, как именно настраиваются и работают его органы восприятия, классификации, оценки различных явлений вокруг и как это все применимо к любому другому человеку.
to be continued
